http://www.blagovestnik.bg/23-07-2022/  

  

http://www.blagovestnik.bg/22-07-2022/  

  

 

 

http://www.blagovestnik.bg/21-07-2022/ 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

  

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

http://www.blagovestnik.bg/19-07-2022/  

 

 

 

 

http://www.blagovestnik.bg/18-07-2022/  

 

 

 

 

http://www.blagovestnik.bg/17-07-2022/  

        НЕДЕЛЯ ПЕТА СЛЕД ПЕТДЕСЕТНИЦА. Евангелие за спасението на човека и гибелта на свинете – Благовестник (blagovestnik.bg)

 

 

 

http://www.blagovestnik.bg/16-07-2022/  

 ЦЕРКОВЬ И ПОЛИТИКА. Представимъ себѣ квартиру въ русской семьѣ въ старое, доброе время. Дѣйствительно, доброе было время. Стильная мебель, изящныя картины, ажурные вѣчно-зеленые цвѣты въ тумбахъ. Въ углу гостиной рояль. Еще въ одномъ — большое чистое зеркало въ рамѣ изъ краснаго дерева. Надъ зеркаломъ— маленькая икона. Очевидно, лучшаго мѣста для нея не нашлось, а безъ нея обойтись тоже было нельзя. Таковъ обычай. Украшеніемъ стоявшего въ серединѣ гостиной стола была книга въ роскошномъ переплетѣ съ золотымъ тесненіемъ. Она тамъ лежала постоянно. Написана книга была по-французски, а содержаніемъ ея была исторія Великой Французской Революціи. Это считалось хорошо. Великая Французская Революція писалась съ большой буквы, отлученіе гр. Льва Толстого отъ церкви расцѣнивалось, какъ ни на чемъ неоснованный актъ реакціи, объ именахъ декабристовъ говорилось съ уваженіемъ, а о Николаѣ Васильевичѣ Гоголѣ было извѣстно, что онъ—геніальный писатель, но что онъ погубилъ свой талантъ, попавъ подъ вліяніе какого-то попа Матвѣя. Такою была общая мода, общій тонъ. Отступать было неудобно, да и не было причины задумываться надъ тѣмъ — нужно отступать, или нѣтъ. Кругомъ шла напряженная жизнь. Заботы о насущномъ хлѣбѣ вели къ благополучію, чаша домашняго быта была полной, дѣти подрастали..., впитывая въ себя и декабристовъ («Русскія женщины» Некрасова), и Бѣлинскаго, и «попа Матвѣя». Впрочемъ, дѣти впитывали не только это. Праздники начинались торжественнымъ молебномъ, приглашалось духовенство и пѣвчіе. Настоятель приходской церкви, гимназическій законоучитель и кое-кто изъ знакомыхъ духовныхъ лицъ бывали запросто. Ихъ встрѣчали съ уваженіемъ и дружескимъ привѣтомъ. Когда, въ такіе дни, мальчики отправлялись спать, они подходили къ батюшкѣ подъ благословеніе. День начинался и кончался молитвой. Такъ и полагалось: одѣлся, умылся, причесался, помолился ... Тогда готовъ. Иначе — нѣтъ. На Троицынъ день ѣздили въ монастырь. Все это уживалось. Какъ? Пусть кто нибудь другой займется объясненіемъ. Уживались на книжной полкѣ Библія рядомъ съ Зороастромъ и съ Бхагаватъ Гитами, Толстой рядомъ съ Достоевскимъ, Лѣсковъ рядомъ съ Мережковскимъ. Горькому, впрочемъ, мѣста не нашлось. Слишкомъ неприличный босякъ. Въ домѣ тоже былъ и «Русскій паломникъ». Онъ бывалъ только въ бабушкиной комнатѣ. Въ другихъ ему нечего было дѣлать. Но у бабушки-то его мальчишки видали. И запомнили. Запомнили и бабушкинъ кіотъ. Такъ жили. Манифестъ объ отреченіи Государя Императора приняли скорѣе всего съ любопытствомъ: «Что-то будетъ?» Вѣдь чего ради было волноваться? Все это происходило далеко, далеко. Въ столицѣ. А здѣсь, въ провинціи?... Жили. Впрочемъ, поинтересовались: «А какъ теперь будутъ поминать въ церкви?» Но въ гостиной со скрытымъ внутреннимъ трепетомъ смотрѣли на книгу въ роскошномъ переплетѣ и съ гордостью думали: «Теперь у насъ, какъ у настоящихъ европейцевъ. Тоже — революція. А говорили, что мы отсталые!» Провинція жила спокойно. Бушевавшія въ Петербургѣ страсти здѣсь отдавались, какъ слабый отголосокъ. Люди были заняты дѣломъ, думая больше о помощи фронту... и о своихъ дѣлахъ. Они шли успѣшно. О томъ, что происшедшее было катастрофой, поняли въ тотъ день, когда пришла вѣсть объ убійствѣ кіевскаго Митрополита Владиміра. КА-ТА-СТРО-ФА. Дальше завертѣлись событія. Аресты, обыски, фронты, бѣгство, нищета, голодъ, смерть близкихъ. Въ распространявшемся мракѣ, гонимая церковь облекалась не только ореоломъ героизма, но и совершенно яснымъ авторитетомъ. Почему такъ? Кто объяснитъ? Было ли это тяготѣніе гонимыхъ другъ къ другу? Было ли влеченіе къ свѣту того, противъ чего возсталъ мракъ? Просто ли эмоціи? Но это было такъ. ТЕПЕРЬ ЖИЛИ ПО ИНОМУ. Мальчикъ былъ боленъ. Въ убогой комнатѣ стояло три кровати. Кому не хватало мѣста, спали на полу. На одной изъ краватей сидѣлъ больной. Мальчикъ читалъ книгу. Это было — «Житіе преподобнаго Серафима Саровскаго». Знакомый батюшка далъ почитать. На одной изъ страницъ мальчикъ остановился. Здѣсь описывалось, какъ старецъ Серафимъ осудилъ и прогналъ отъ себя двухъ офицеровъ, пришедшихъ просить благословенія. Осудилъ потому, что тѣ принадлежали къ союзу, изъ котораго вышло движеніе, вылившееся въ возстаніе декабристовъ. На лбу морщинки. Задумался. «Значитъ, преподобный Серафимъ осуждалъ декабристовъ? Почему же намъ раньше говорили, что декабристы это хорошо?» Возникли вопросы. Изъ курса политграмоты выяснялось, что декабристы были противъ церкви. На одинъ вопросъ отвѣтъ былъ полученъ. Страницы жизни перевернулись дальше. Иными настроеніями жили и старшіе. Нѣтъ-нѣтъ приходилось отъ нихъ слышать восклицанія: А почему, собственно говоря, насъ учили, что Гоголь сдѣлалъ глупость, написавъ «Избранныя мѣста»?... Какъ получилось, что мы до сихъ поръ и книгу-то эту стыдились взять въ руки? «Помилуйте! Такъ вѣдь говорилъ Бѣлинскій. А Бѣлинскій — великій критикъ». И снова книга. Это «Жизнеописанія подвижниковъ благочестія». Тамъ есть отдѣльная глава посвященная памяти о. прот. Матвѣя Константиновскаго. Значитъ, о. Матвѣй— подвижникъ благочестія? Открываются глаза широко-широко. Подвижникъ благочестія, тайновидецъ, удостоенный откровенія о грядущихъ бѣдствіяхъ Россіи! Вотъ этихъ самыхъ бѣдствій, что мы переживаемъ! Ему Богъ открылъ! Такъ какъ же смѣли люди презрительно говорить о немъ, называя его «попъ Матвѣй»? Какъ смѣли? Кто научилъ? А-га, это Бѣлинскій, великій критикъ. Значитъ, великій критикъ тоже былъ противъ церкви? Былъ! Значитъ онъ тоже хотѣлъ революціи? Хотѣлъ. Значитъ онъ тоже хотѣлъ, чтобы были эти убійства, этотъ разгромъ, превозношеніе разврата, гоненіе на церковь? Онъ хотѣлъ того же, что дѣлаютъ теперь убійцы, держащіе власть въ своихъ рукахъ? . . . Мысли бѣгутъ, цѣпляясь одна за другую, и мальчикъ спрашиваетъ: «Мама, а для чего у насъ въ гостииной лежала на столѣ исторія французской революціи? Кабы я раньше зналъ — ЧТО это такое, я бы давно выкинулъ ее за окно вмѣстѣ съ роскошными переплетами». «Да я бы и не положила . . . А ты-то откуда такой смѣлости вдругъ набрался?» Она бросила взглядъ, на книгу, которую читалъ мальчикъ. На раскрытой страницѣ былъ портретъ о. Матѳея Константиновскаго. Ну вотъ! А тутъ говорятъ, что можно политику отдѣлить отъ церкви! Не въ томъ дѣло, чтобы церковь становилась за того или за другого президента, а въ томъ, чтобы она могла воспитывать своихъ сыновъ въ духѣ правды. Потому мы и можемъ говорить о своемъ «проклятомъ» прошломъ, что церковь давно вытѣснили изъ жизни. Ей говорить не давали. Ей «прогрессивно» зажимали ротъ, да еще считали, что это хорошо. Что жъ! Посмотрите кругомъ и скажите сами: — хорошо это или плохо? Отвѣтьте сами себѣ на вопросъ — съ церковью вы, или противъ нея, ибо если вы ведете дружбу съ тѣми, кто противъ нея, то и противъ нея, конечно, вы, тоже во враждѣ. Тогда кланяйтесь идоламъ проклятаго прошлаго, или . . . разбейте ихъ навсегда, какъ сдѣлалъ этотъ мальчикъ. Такъ его научила церковь. Н. Кусаковъ.

  Практические советы

Принятые ранее послабления в пост для путешествующих, были связаны с тем, что путешественники передвигались пешком, или верхом на вьючных животных, а не на комфортабельных самолётах, поездах и паромах. В то время путешествие было испытанием, связанным со значительными физическими нагрузками, и продолжалось от нескольких дней до нескольких месяцев, а иногда и лет.
В наше время транспорт и обслуживание в нём развиты так, что путешествие перестает быть испытанием. А если путешествовать легко, то и пост во время такого путешествия не представляет невыносимой трудности. Очевидным лукавством является игнорирование поста под предлогом путешествия на курорте или в командировке.

  

http://www.blagovestnik.bg/14-07-2022/  

 Мысли свт. Феофана Затворника Феофан (Рим.15:7–16; Мф.12:38–45)   Во всяком человеке, нераскаянно живущем во грехе, живет бес, как в доме, и всем у него распоряжается. Когда по благодати Божией такой грешник приходит в сокрушение о грехах своих, кается и перестает грешить, – бес из него изгоняется. Сначала он не беспокоит покаявшегося, потому что в нем на первых порах много ревности, которая как огонь жжет бесов и как стрела отражает их. Но потом, когда ревность начинает охладевать, подступает и бес издали с своими предложениями, вбрасывает воспоминание о прежних удовольствиях и взывает к ним.    Не поостерегись только покаянник – от сочувствия скоро перейдет к желанию; если и здесь не опомнится и не возвратит себя в состояние прежней трезвенности, то падение недалеко. Из желания рождается склонение на грех и решимость: внутренний грех готов, для внешнего ожидается только удобство. Представься оно, и грех будет сделан. С этим вместе бес опять входит и начинает гнать человека от греха к греху еще быстрее, чем прежде. Это изобразил Господь притчею о вторичном возвращении беса в дом очищенный, подметенный.